Неточные совпадения
Тема случилась странная: Григорий поутру, забирая в лавке у купца Лукьянова товар, услышал от него об одном русском солдате, что тот, где-то далеко на границе, у азиятов, попав к ним в плен и будучи принуждаем ими под страхом мучительной и немедленной смерти отказаться от христианства и перейти в ислам, не согласился изменить своей
веры и принял муки, дал содрать с себя кожу и умер, славя и хваля Христа, — о каковом
подвиге и было напечатано как раз в полученной в тот день газете.
Дорогие там лежат покойники, каждый камень над ними гласит о такой горячей минувшей жизни, о такой страстной
вере в свой
подвиг, в свою истину, в свою борьбу и в свою науку, что я, знаю заранее, паду на землю и буду целовать эти камни и плакать над ними, — в то же время убежденный всем сердцем моим, что все это давно уже кладбище, и никак не более.
Там после долгих и великих
подвигов сподобился наконец претерпеть истязания и мученическую смерть за
веру.
Дорогие там лежат покойники, каждый камень над ними гласит о такой горячей минувшей жизни, о такой страстной
вере в свой
подвиг, в свою истину, в свою борьбу и свою науку, что я знаю заранее, паду на землю и буду целовать эти камни и плакать над ними — в то же время убежденный всем сердцем своим в том, что все это уже давно кладбище и никак не более».
Требование «научной»
веры, замены
веры знанием есть, как мы увидим, отказ от свободы, от свободного избрания и от вольного
подвига, требование это унижает человека, а не возвышает его.
Но гнозис
веры дается внутренним
подвигом самоотречения, который и допускает к высшим реальностям.
В акте
веры есть
подвиг отречения, которого нет в акте знания; акт
веры есть акт свободной любви, не ведающей доказательств, гарантий, принуждений.
Если
вера есть свободный
подвиг, то научное знание есть тяжелый долг труда, возложенный на человека.
Не превращается ли свободная
вера в принудительное знание, когда истина Христова становится авторитетом, материально воспринимаемым и не требующим
подвига избрания?
Мир невидимых, нами утерянных вещей дается нам лишь вольным
подвигом отречения, лишь риском и опасностью
веры.
Религиозная истина — верховна,
вера —
подвиг отречения от благоразумной рассудочности, после которого постигается смысл всего.
В
вере есть свобода и потому есть
подвиг, в знании нет свободы и потому нет
подвига.
Рационалистическое вырождение протестантизма в религию в «пределах разума» есть компромисс и отказ от
подвига самоотречения, всякой
верой предполагаемого, но с сохранением утешительных постулатов.
Вера предполагает свободный
подвиг отречения от принудительной, насильственной власти видимых вещей, в царстве которых правда всегда поругана и распята.
Тогда, во-первых, Пе Пе Же может хвастаться своим знакомым или товарищам, что княгиня
Вера Николаевна Шеина принимает его подарки, а во-вторых, первый же случай поощрит его к дальнейшим
подвигам.
И положите
подвиг пострадать
Для избавленья православной
веры!
Бабка Авдотья, которая построила постоялый двор, была старой
веры, ее же сын и оба внука (отцы Матвея и Якова) ходили в православную церковь, принимали у себя духовенство и новым образам молились с таким же благоговением, как старым; сын в старости не ел мяса и наложил на себя
подвиг молчания, считая грехом всякий разговор, а у внуков была та особенность, что они понимали писание не просто, а всё искали в нем (крытого смысла, уверяя, что в каждом святом слове должна содержаться какая-нибудь тайна.
Сколь много
веры надо иметь, сколь много духовных
подвигов соделать, чтобы воочию узреть тех богоносных незримых отец и матерей?
Для
веры и не должно быть понятного до конца,
вера есть дитя тайны,
подвиг любви и свободы, она не должна убояться рассудочного абсурда, ибо здесь открывается вечная жизнь, безбрежность Божества.
Но человек сам должен совершать это усилие, осуществлять это устремление, поэтому
вера есть жизненная задача,
подвиг, ибо она может становиться холоднее или огненнее, беднее или богаче.
Вера есть
подвиг сердца, верующей любви.
И это молитвенный
подвиг!..» — с содроганьем она думала, и к прежним сомненьям в истинах принятой
веры прибавилось новое чувство страха и отвращенья к ней…
А в таком случае — такая ли уж большая разница между
подвигом Желябова и
подвигом гаршинского безумца? Что отрицать? Гаршинский безумец — это было народовольчество, всю свою душу положившее на дело, столь же бесплодное, как борьба с красным цветком мака. Но что до того? В дело нет больше
веры? Это не важно. Не тревожь себя раздумьем, иди слепо туда, куда зовет голос сокровенный. Иди на жертву и без
веры продолжай то дело, которое предшественники твои делали с бодрою
верою Желябовых и… гаршинских безумцев.
Христос начинает терять
веру в нужность своего
подвига, душа его скорбит смертельно. И вот — слетает с неба ангел и утешает Христа и укрепляет его в решении идти на
подвиг следующею песнью...
Нужна необычайная свобода духа,
подвиг свободной
веры, свободного обличения «невидимых вещей», чтобы за рабьим образом Иисуса увидеть своего Бога.
Дорогие там лежат покойники, каждый камень над ними гласит о такой горячей минувшей жизни, о такой страстной
вере в свой
подвиг, в свою истину, в свою борьбу и в свою науку, что я, знаю заранее, паду на землю и буду целовать эти камни и плакать над ними — в то же время убежденный всем сердцем в том, что все это уже давно кладбище и никак не более».
И
веру свою переменил он от желания угодить первому человеку в Риме, то есть папе, которого туфли удостоился поцеловать за этот
подвиг.
С великою разборчивостью разумения да оцениваются делание, труд, и все естественные
подвиги, через
веру и упование производимые в достойных Духом Святым.
— А знаешь ли, чадо, каким узким, каким трудным путем, волчцами и тернием покрытым, входят избранники в сию область спасения?.. Ведаешь ли, каким
подвигом ищущие правой
веры достигают светлаго собора верных, их же имена писаны в книге животной?.. О, сколь труден
подвиг! Сколь неудобоносимо то иго!
«Что ж это за старцы, что за столпы правой
веры? — размышляет Гриша. — Где ж те искусные старцы, что меня бы, грешного, правилам пустынной жизни научили? Где ж те люди, что правую бы
веру уму моему раскрыли?.. Неужли кроме меня нет на свете человека, чтоб истинным
подвигом подвизался и сый борим дьяволом устоял бы в прелыценьях, не поругался бы святому своему обещанью?»